Деоккупация/реинтеграция Донбасса и Крыма: риторика vs. реальность1 min read

Эта запись также доступна на: Украинский

Одной из наиболее обсуждаемых тем в январе-феврале стало обещание президента Украины вернуть оккупированные территории в состав украинского государства уже в 2016 году.

«Сохранение мира и восстановление украинского суверенитета над оккупированной частью Донецкой и Луганской областей, борьба за возвращение Крыма являются приоритетами нашей политики», — заявил президент Украины Петр Порошенко на пресс-конференции 14 января 2016 г. Более того, гарант анонсировал создание специального государственного органа, который займется проблемами деоккупации, реинтеграции и национального примирения. Кому именно будет подчиняться этот орган и откуда возьмутся деньги на финансирование его деятельности Порошенко не уточнил. Однако информационный мейнстрим идеи возвращения оккупированных территорий был подхвачен многочисленными представителями гражданского общества — международные фонды уже объявляют конкурсы, планируя потратить миллионы долларов на поддержку конкретных мероприятий в контексте президентской риторики. Однако возможна ли деоккупация в сегодняшних условиях, или мы являемся свидетелями очередного неосуществимого обещания политика первого ранга, популистского блефа во имя сохранения политического рейтинга? Возможно ли предпринять реальные шаги или международные фонды выкинут деньги впустую?

Популярный сегодня термин «деоккупация» означает приведение границ территорий к статус-кво. В данном случае речь идет, в широком смысле, о возврате Украине Крыма и оккупированных районов Донецкой и Луганской областей, а более конкретно – о выведении иностранных военных формирований с территории Украины, приведении делимитированных границ Украины с Россией к состоянию на 1 марта 2014 г., соблюдении территориальной целостности государства. Сам термин широко используется в Грузии по отношению к планам возврата оккупированных территорий – Абхазии и Южной Осетии. Что касается реинтеграции, то это следующий логический этап после деоккупации – комплекс политических, социально-экономических мер по восстановлению мирной жизни на вновь присоединенных территориях.  Неотъемлемым вопросом тут является политика национального примирения как ключевой инструмент реинтеграции. Население оккупированных территорий нуждается в интенсивной психологической терапии, однако не за счет навязывания новых идолов и обвинений в коллаборационизме, что окончательно отдалит момент примирения, но за счет взвешенной информационной политики, основанной на консенсусе, общем видении стратегического развития государства, которые необходимо найти в общенациональном диалоге.

Оккупированные территории имеют различия по целому ряду критериев. С одной стороны, есть мирно аннексированный Крым, где де-факто функционирует таможня, установлена административная ​​линия государственной границы. Активисты-волонтеры и представители Меджлиса крымскотатарского народа периодически устраивают политические акции, подрывают линии электропередач, чем усиливают экономическую блокаду полуострова, однако подавляющее большинство населения полуострова за два года без Украины, даже в условиях всевозможных ограничений (начиная от проблем со светом и водой до невозможности снимать деньги в банкоматах и ​​расплачиваться в магазинах платежной картой), полностью приспособились к своему новому статусу региона России. С другой стороны, есть оккупированные части Донецкой и Луганской областей, где нет четкой границы, зато есть линия разграничения, которая определена Минскими договоренностями. На оккупированных территориях выстраивают квазигосударственные институты непризнанные республики «ДНР» и «ЛНР», где запуганное военными реалиями население, не выехавшее из оккупации по различным причинам, выживает в условиях сюрреалистической действительности. На так называемой «нулевке» ежедневно происходят обстрелы и вооруженные столкновения между пророссийскими наемниками и вооруженными силами Украины, не выполняется первое условие имплементации «Минска-2» — прекращение огня. В отличие от мирной жизни в Крыму, такой роскоши не могут себе позволить те, кто живет фактически на линии фронта. Тем более, когда эта линия может завтра пройти через твой дом – со стороны как сепаратистов, так и некоторых украинских политиков звучат постоянные призывы «освободить» всю административную территорию Донецкой и Луганской областей «от сепаратистов/хунты». Подобная нестабильность провоцирует напряженность между сторонами конфликта, которые на переговорах в Минске не могут нормально согласовать даже обмен военнопленными, не говоря уже о модальностях проведения местных выборов.

Если говорить о Донбассе, то успехи деоккупации находятся в прямой зависимости от успеха выполнения Минских соглашений, которые называют безальтернативными. Не выполнит украинский парламент условия предоставления территориям особого статуса путем внесения изменений в Конституцию — не будет прогресса. Более того, Украину обязательно обвинят в срыве мирного процесса. При этом, каким бы реакционным и откровенно неудачным для Украины не был «Минск-2» по содержанию, наличие самого диалога на разрешение конфликта в Донбассе, в частности, с привлечением международных посредников в «нормандском формате» считается своеобразным достижением. Вопрос территориальной принадлежности Крыма не достиг подобного рода зрелости. С одной стороны, почти все страны мира осудили аннексию Крыма, что отражено в тексте резолюции Генеральной ассамблеи ООН от 27 марта 2014 г. С другой, никаких усилий не было приложено за прошедшее время для создания международной платформы диалога с привлечением влиятельных посредников для осуществления реальных шагов, выработки планов возвращения Крыма. Более того, в украинской медийной сфере последние два года крымская риторика сводится к проблеме крымских татар, что дискриминирует этнических украинцев, русских, и представителей других национальностей, нивелируя проблему отобранного у них права жить на своей земле в своем государстве. Чтобы исправить этот дисбаланс, актуализировать тематику возвращения Крыма в состав Украины, президент Порошенко предложил создать формат переговоров «Женева+» — «с участием наших партнеров из ЕС, США и, возможно, стран-подписантов Будапештского меморандума».

В апреле 2014 года в Женеве состоялись переговоры с участием представителей Украины, России, США и ЕС по урегулированию кризиса на Донбассе (об уже аннексированном Крыме, в основном, речь не шла). После этого формат дальнейших переговоров стали называть «женевским». Однако позже в Минске к переговорам присоединились лидеры так называемых «ДНР-ЛНР» — соответственно, процесс стал носить название «минский». Что скрывается за идеей «Женевы+» неизвестно, как неизвестны и конкретные алгоритмы возвращения Крыма, который должна предложить Украина («международный механизм»). Если эта инициатива ограничится судебными исками Киева к Москве, о чем идет речь сейчас, то это не будет полноценным шагом к деоккупации, скорее это будет заведомо неудачной попыткой компенсации (что подорвет позиции Украины на международной арене, которая, таким образом, сознательно вступит в торги по территориям). К тому же, имеются существенные сомнения относительно участия России в этом формате, поскольку Москва продолжает беспрекословно считать Крым своим. Неучастие России превращает формат из платформы для диалога в одностороннее средство (клуб) осуждения российской агрессии, который и так уже существует де-факто, и подкреплен международными санкциями. В этом случае неочевидным выглядит необходимость выделения проблематики Крыма, ее отделения от российской военной агрессии на Востоке Украины. В тоже время, сама платформа по Крыму нужна, поскольку о включении крымского вопроса в повестку дня Минских договоренностей речь не идет ввиду очевидной принципиальной позиции Кремля по этому вопросу («Донбасс — не Россия, это ваши проблемы», «Крым – Россия»).  А также по причине реакционности самого документа (Украина дважды инициировала Минск «как передышку в войне»), его привязки к местной конъюнктуре, что присутствует в тексте самого документа.

После трех недель с момента объявления президентом идеи «Женевы+», в том числе после переговоров на экономическом форуме в Давосе, ни одно государство (кроме Дании, которая 18 января выразила поддержку формату), не изъявило желания активизировать работу по этому направлению. Однако 4 февраля 2016 г. Европарламент в своей резолюции осудил «беспрецедентный уровень нарушений прав человека, совершенных против жителей Крыма, и, прежде всего, татар — коренного населения, и жесткие ограничения на свободу выражения мнений и мирных собраний». Евродепутаты также поддержали предложение Украины о создании международного переговорного проекта по восстановлению украинского суверенитета над Крымом в формате «Женева+», который должен включать непосредственное взаимодействие с ЕС: «Призываем Россию начать переговоры с Украиной и другими сторонами по вопросу деоккупации Крыма, для восстановления торговли и отмены эмбарго и чрезвычайного положения в Крыму». Ключевое значение для эффективности работы по имплементации предложенного формата будет иметь позиция США. Украине, прежде всего, необходимо четко разграничить направления «деоккупации и реинтеграции территорий»: зоны открытого конфликта слабой интенсивности – Донбасс (с малоффективным Минским процессом), и мирный, но незаконно аннексированный Крым (с предлагаемым форматом антироссийской платформы «Женева+»). Внутренний инструментарий политики также должен учитывать подобную специфику, от этого зависит успех процесса.

На деле, по мнению автора, «реинтеграция и деоккупация» на сегодня являются не более чем политическими слоганами, которыми власть пытается прикрыть реальные проблемы в экономике и неудачу в борьбе с коррупцией (последний скандал с отставкой министра экономики А. Абрамавичуса – яркое тому подтверждение). Имеет место манипуляция, переориентация внимания аудитории (как населения Украины, так и международных партнеров) на внешнюю проблему, обычный политический пиар. Если Киев действительно заботится о судьбах украинцев на Донбассе и в Крыму, то и сейчас имеется домашний фронт работ, чтобы доказать это. Речь идет об информационно-коммуникативной стратегии Украины в восточных и южных регионах. Особенно проблематичным является присутствие государства в информационном поле, как это ни странно, на неоккупированных территориях Донецкой и Луганской областей, где большая часть населения уверенно продолжает смотреть российские каналы через спутник, слушать сепаратистское радио, сигнал которого из Донецка без проблем «добивает» в Краматорск. Есть большой пласт работы, связанный с образовательной деятельностью, в частности, с патриотическим воспитанием молодежи в школах, и поддержкой функционирования университетов, которые оказались в изгнании. Отдельные ведущие университеты, что недалеко уехали от дома (Донецкий национальный технический университет в Красноармейске, Восточноукраинский национальный университет им. В. Даля в Северодонецке, Луганский национальный университет им. Т. Шевченка в Старобельске и другие), вообще находятся на грани своего существования, имея беспрецедентный отток студентов и преподавателей, а также существенные проблемы с набором.  В целевой поддержке нуждаются и вынужденные переселенцы, которых власть упорно пытается не замечать, до сих пор не предложив никакой стратегии в отношении 1 700 000 человек. Наверное, когда удастся достичь успехов в этом домашнем задании (не потерять больше), тогда будет легче убеждать международных партнеров в реальности планов Украины восстановить свой суверенитет и территориальную целостность. До этого момента — это лишь декларация намерений, практически не подкрепленная ничем.

Валерий Кравченко, Центр международной безопасности

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.